ДЕМОНТАЖ НАРОДА: ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНАПолитика для вас в книгах / Демонтаж народа / СОВЕТСКИЙ СОЮЗ: ДЕМОНТАЖ СТРАНЫ И НАРОДА / ДЕМОНТАЖ НАРОДА: ИНФОРМАЦИОННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ВОЙНАСтраница 25
Мир символов упорядочивает историю народа и страны, связывает в нашей коллективной жизни прошлое, настоящее и будущее. В отношении прошлого символы создают нашу общую память, благодаря которой мы становимся народом. В отношении будущего символы также соединяют нас в народ, указывая, куда следовало бы стремиться и чего следовало бы опасаться. Через них мы ощущаем нашу связь с предками и потомками, что и позволяет человеку принять мысль о своей личной смерти.
Во время перестройки идеологи перешли от «молекулярного» разъедания мира символов, который вели «шестидесятники», к его открытому штурму в операциях психологической войны. Интеллигенты-западники даже бравировали своим бесстрашием в манипуляции с символами, в солидных журналах прошел поток глумливых публикаций. Жизнь без символов, без опоры, в пустоте стала выдаваться за образец. Вот, популярный в годы перестройки философ Г. Померанц пишет в «Независимой газете»: «Что же оказалось нужным? Опыт жизни без почвы под ногами, без социальной, национальной, церковной опоры. Сейчас вся Россия живет так, как я жил десятки лет: во внешней заброшенности, во внешнем ничтожестве, вися в воздухе… И людям стало интересно читать, как жить без почвы, держась ни на чем» [81]. Жизнь «человека из подполья», без почвы, навязывалась всей России.
Хорошо известно, например, что Красная площадь — один из больших и сложных символов, выражающих космогонические (хорологические) представления русского народа об устройстве мира и России. На поверхности лежит и ее символический смысл, олицетворяющий связь поколений. Вот что пишет французский философ С. Московичи: «Красная площадь в Москве — одна из самых впечатляющих и наиболее продуманных. Расположена в центре города, с одной стороны ее ограничивает Кремль. Этот бывший религиозный центр, где раньше короновались цари, стал административным центром советской власти, которую символизирует красная звезда. Ленин в своем мраморном мавзолее, охраняемом солдатами, придает ей торжественный характер увековеченной Революции. В нишах стены покоятся умершие знаменитости, которые оберегают площадь, к ним выстраивается живая цепь, объединяющая массу вовне с высшей иерархией, заключенной внутри. В этом пространстве в миниатюре обнаруживает себя вся история, а вместе с ней и вся концепция объединения народа» [82].
На десакрализацию этого символа, изъятие его священного смысла было направлено много акций реформаторов, в частности, устройство грандиозного концерта поп-музыки на Красной площади — и именно 22 июня 1992 г. И чтобы даже у тугодума не было сомнений в том, что организуется святотатство, диктор телевидения объявил: «Будем танцевать на самом престижном кладбище страны». То, что в могилах на Красной площади лежит много ненавистных демократам покойников, несущественно. Цель — обесчестить святое для русского государственного сознания место (ведь не только Мавзолей наблюдал кривлянье, а и могила Василия Блаженного).
Особое место в универсуме символов занимают праздники, в том числе государственные праздники, когда демонстрируется связность народа и общая лояльность к государству. Искажение, принижение и разрушение образа праздников, давно уже вошедших в календарь советского народа и русских, стало объектом интенсивной и настойчивой кампании.
Вот, например, 1 Мая. Этот день стал праздником международной солидарности трудящихся. Праздник был связан с кровью и имел большой символический смысл (в 1886 г. в США была проведена провокация против рабочей демонстрации и казнены несколько анархистов). В России при пособничестве «независимых» профсоюзов стали называть 1 Мая «Днем весны и труда». 7 ноября, годовщину Октябрьской революции, Ельцин постановил «считать Днем Согласия». С целью инверсии этого символического праздника, для превращения его в день поражения, Ельцин объявил о запрете КПСС именно 7 ноября 1991 г., в день праздника, который был дорог большой части народа.
В праздник 8 Марта (Международный женский день) в 1992 г. центральное телевидение в программе «Вести» дало такой репортаж В. Куца: «Эту даму бальзаковского возраста звали так же, как героя пушкинского романа — помните: «Итак, она звалась Татьяна» Так отметили праздник 8 марта…» И далее — скабрезная история о том, как часовой ставропольской тюрьмы за 700 руб. провел к заключенным женщину. И высказано предположение, что военная прокуратура не будет раздувать это дело.
Итак, в маленьком эпизоде В. Куц успел мазнуть грязью сразу несколько дорогих для русского человека вещей: праздник 8 марта, давно утративший свое первоначальное идеологическое значение и вошедший в число национальных праздников, — образ женщины и праздника был увязан с проституткой; армию, которая была представлена в образе часового-взяточника и покрывающей его военной прокуратуры; Пушкина, чьи строчки о самом чистом женском образе в русской литературе ассоциированы с гадостью. Эта «загрязняющая способность» полуминутного телевизионного эпизода говорит о высокой квалификации психологов «российского» телевидения.
Смотрите также
За пределами геополитики
При всей важности геополитических дискурсов они не составляют единственной рамки
для стратегирования за область, этнос или государство. Существуют ситуации, когда
конструирование будущего в геопол ...
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Ну, что тут сказать в конце книги?
Кто в этих аферах виноват персонально — понятно, и даже если их фамилии сегодня
не известны, то ясны их должности, а люди, занимавшие и занимающие эти должности, ...
С КЕМ В ХОЛОДНОЙ ВОЙНЕ ВОЕВАЛ ЦК КПСС?
Когда в результате расследования аферы США с «высадкой на Луну» в 1969–1972 гг.
американских астронавтов приходишь к выводу (а к нему приходишь неминуемо), что
в этой афере на стороне США участвов ...