PoliticMain

Если Океан представляет собой мировое пространство коммуникации, то производство, в том числе демографическое, носит почти исключительно континентальный характер. Геополитический потенциал (материал) лишь перераспределяется на морских просторах. Создается он на материках.

Геополитический чертеж земного шара несколько отличается от географической карты.

Прежде всего Антарктида, где пока нет ни постоянного населения, ни промышленности, на этом чертеже вообще отсутствует. Это в значительной степени относится и к Африке. Далее, граница между Азией и Австралией проходит не по побережью Зеленого континента и даже не по зоогеографической линии Уоллеса. Сложнейшее переплетение островов и морей в районе Зондского и Соломонова архипелагов издавна выделяется геополитиками в самостоятельную геополитическую общность — Австралазию. Несколько неожиданным может показаться то обстоятельство, что к Австралазии следует отнести также Малаккский полуостров и сопровождающие его островные дуги, а также северное побережье самой Австралии. Заметим в этой связи, что Тихоокеанская война 1941—1945 гг. включила в свою орбиту всю Австралазию и совершенно не коснулась Австралийского материка: геополитические границы охраняются значительно лучше, нежели государственные.

Обе Америки — Северная и Южная — объединяются в единый суперконтинент, в границы которого попадают также Огненная Земля и острова Канадского архипелага.

Исландия и острова Вест-Индии (Багамы, Бермуды, Большие и Малые Антильские острова, Ямайка), географически и геологически, несомненно, принадлежащие к американскому суперконтиненту, образуют геополитическую структуру, которую по аналогии с Австралазией можно назвать Еврамерикой. Близость Еврамерики к американскому материку предопределяет ее роль в будущей системе мировых противоречий.

Американский континент с геополитической точки зрения совершенно однороден, и выделение С. Хантингтоном латиноамериканских государств в отдельную структуру вызывает удивление. Единство обеих Америк было понято в самом начале XIX столетия; это обстоятельство было положено в основу известной «доктрины Монро», неизменно — вплоть до наших дней — контролирующей внешнюю и внутреннюю политику США.

Взаимодействие американского суперконтинента и Атлантического океана определило геополитическую роль США — ладьи на мировой шахматной доске. На протяжении всей истории страны в ее стратегии переплетались две линии: меридиональная — обеспечение избыточного контроля над материком и замыкание в его границах, и широтная — экспансия американских товаров и смыслов в Европу и в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Сложнее всего обстоит дело с Евроазиатским суперконтинентом, распадающимся на несколько геополитических блоков, которые местами накладываются друг на друга, а иногда разделены стратегическими «пустошами».

Наиболее устойчивой сущностью Евразии является длящийся «из вечности в вечность» Китай. Вне всякой зависимости от того, в руках какого государства находится цивилиза-ционный приоритет (Монголии, Маньчжурии, Японии, России, Поднебесной Империи, США), именно территория Китая структурирует важнейший Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР). Зона влияния АТР включает в себя Алеутские острова, Аляску (которая в некоторых историко-стратегических вариантах оказывается «Русской Америкой»), Филиппинские острова, Вьетнам и Таиланд.

Следующим блоком является Индийский субконтинент, включающий также остров Цейлон (Шри-Ланка). Сегодня, как и во время Второй Мировой войны, территория Бангладеш, Бирмы, Лаоса и Камбоджи представляет собой геополитическую «пустыню», непригодную для развертывания крупных операций — неважно, военных или инвестиционных.

При всей важности Европейского субконтинента, а он представляет собой расширенный центр мировой шахматной доски, вопрос о его геополитических границах далеко не очевиден. Так, неясно, следует ли понимать Ирландию как часть Европы, или она должна — вместе с Фарерскими островами и Исландией — быть отнесена к Еврамерике? Рассматривая в качестве «протоевропы» территорию Римской Республики, мы приходим к выводу, что вся Северная Африка: Египет, Ливия, Тунис, Марокко, — должна быть отнесена к Европе. Что же касается восточной границы Европы, то эта проблема уже столетиями обсуждается публицистами и политиками. Сегодня с легкой руки С. Хантингтона принято проводить ее по линии раздела между восточным и западным христианством, то есть по границе Польши [Хантингтон, 2003].